Где в России пенсионную реформу возненавидели больше всего, и чем это опасно для Кремля

Протест против повышения пенсионного возраста не затих, он меняет формы

Пенсионная реформа продолжает оставаться одним из главных событий для россиян, о чем свидетельствуют данные различных опросов. Отношение к ней подавляющего большинства россиян отрицательное, но степень негатива в регионах заметно отличается.

Наиболее благосклонно к пенсионной реформе относятся жители Северо-Западного федерального округа, сообщил REGNUM со ссылкой на данные опроса АКСИО-8. В социологическом исследовании, проведенном спустя год после внесения изменений в пенсионное законодательство, приняли участие более 85 тысяч человек.

Если в целом по стране поддержали пенсионные изменения лишь 1,8% опрошенных, то в СЗФО таковых оказалось 8%. С другой стороны, 78% жителей Северо-Запада отнеслись к повышению пенсионного возраста резко отрицательно.

Санкт-Петербург, Ленинградская область и Москва также лидируют в рейтинге субъектов позитивно относящихся к изменениям пенсионного законодательства. Впрочем, обольщаться положительными оценками вряд ли стоит — они слишком малы на фоне общего недовольства пенсионной реформой, о котором говорят цифры.

Лидерами же негативного отношения к пенсионной реформе стали Дальневосточный и Приволжский федеральные округа, где по 86% респондентов высказались отрицательно. Лишь 4% жителей здесь считают пенсионные изменения правильным решением. Наибольший негатив также высказали в Ульяновской (91%), Брянской и Белгородской (по 89%) областях.

«Это означает, что в этих округах и регионах сложилась психологически очень тяжелая ситуация, и при этом весь негатив обращен к власти», — отмечается в исследовании АКСИО-8.

Авторы исследования уверены, что за прошедший с момента начала пенсионной реформы год отношение к ней только ухудшилось. Лишь 5% россиян оценивают повышение пенсионного возраста, инициированного правительством Медведева и поддержанного президентом Путиным, в какой-то степени положительно, а вот 83% — крайне отрицательно.

Политолог, директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков отметил, что «в верхах» существовало мнение, что вопрос пенсионной реформы взбудоражил население только на момент опубликования решения, а потом ситуация несколько успокоилась. Однако уместнее говорить об информационном всплеске на тот момент, а в дальнейшем произошло как раз качественное изменение, так как люди столкнулись уже напрямую с результатом изменений.

— В 55−60 лет человек неожиданно потерял работу и не может устроиться, потому что попадает в категорию предпенсионеров, его неохотно берут. Рынок для таких людей схлопнулся, а они активные кормильцы семьи. Получается, что ситуация начала ухудшатся качественно — после стихийного информационного протеста люди увидели, чем оборачивается пенсионная реформа.

Сначала столкнулось ядро действующего рабочего уровня, потом члены их семей. Круги стали нарастать, охватывая всё большие радиусы. Как результат, недовольство пенсионной реформой вернулось к прежним цифрам, недовольство от стихийного приобрело системный характер. Это недовольство людей, столкнувшихся реально с проблемой, а не просто огульно переживающих за возможное ухудшение. Это качественно другой подход.

«СП»: — О недовольстве дальневосточников говорят много и поэтому здесь результаты опроса понятны. А почему так сильно недовольство у жителей Поволжья?

— Можно выделить несколько факторов. Первое, это сами люди — их склонность к протестам. Дальневосточники — это тип людей, которые привыкли выживать, полагаясь не столько на государство, сколько на промысловые истории.

На Дальнем Востоке кто-то рыбой занимается, кого-то тайга кормит, кто-то поставками или перевозками из Японии, Южной Кореи. Это не бизнес, а такой неформальный промысел, не подразумевающий активного участия государства. Для них государство — лишняя нагрузка, регулятор, который представляется в негативном свете.

В Приволжском округе, наоборот, сосредоточение наиболее трудоспособного населения, много заводов, в том числе оборонных, технологических предприятий. Это один из самых развитых технологически округов — производство части самолетов «Сухой», Ульяновский автозавод и т. д. У здешних людей, да Бог им удержаться, раньше была понятная судьба: работаешь на заводе, выходишь на пенсию, рассчитываешь на нее, воспитываешь внуков.

Сегодня два варианта и оба негативные — либо на этом же заводе сидишь еще 5−10 лет, причем на худших условиях, либо тебя могут уволить, а другой работы не найдешь. Средний и малый бизнес, который мог бы приютить этих людей в Приволжье, в отличие, например, от Северо-Запада, не очень развит.

Видимо, поэтому и складываются такие кластеры недовольства: с одной стороны, те, кто работает на крупных производствах и ломается их привычный стереотип жизненной парадигмы, с другой — Дальний Восток, наверняка, Сибирь, Урал.

«СП»: — Это нарастающее недовольство может превратиться в массовый протест и вынудить правительство пересмотреть пенсионную реформу?

— У нас большая протяженность страны. Протест в основном возможен в каких-то крупных городах, а они структурно отличаются от основного населения. И тут разрыв.

Если во Франции жители Марселя, какого-то другого промышленного центра могут спокойно приехать в Париж и там митинговать, то у нас представить, что поедут с Дальнего Востока или Сибири на протест трудно. Если и поедут, то в субъектные центры — Новосибирск, Владивосток и так далее. А там массовых акций не соберешь. Да и режутся они там гораздо проще.

Всё зависит от судьбы именно «московского протеста», как некоего медийного явления, к которому можно присоединиться виртуально, поддержав его на местах теми же настроениями, которые зафиксируют опросы и который может как-то отразиться на выборах. Но в целом, это не формат уличных акций.

Реально формат уличных акций возможет в трех городах — Москве, Петербурге и Екатеринбурге. Остальное — это вторичные акции. Тут какой-то концептуальный консенсус среди протестующих по всей России и наиболее пассионарным московским составом, который может не просто прогуляться по бульварам, а выдвинуть какие-то политические требования, возможен только в случае повторения ситуации, как например, в 90-е, когда (шахтеры в Москве — ред.) касками стучали. Их фактически привезли под стены Белого дома. Но тогда власть была слишком слаба, поэтому было давление медийное друг на друга. Сейчас власть сильнее, поэтому я не прогнозирую в ближайший год такого разворота.

Но ситуация стремительно меняется. Не исключено, что к 2021 году, когда будут выборы в Государственную Думу, реально придется пересматривать, в том числе и пенсионную реформу. Это будет необходимо, чтобы обеспечить транзит власти, когда Путин все еще сможет выбрать своего преемника. Все зависит от того, насколько сильно упадет экономика, насколько власти нечего будет противопоставить набирающему все большую силу негативу.

Эксперт ПРИСП Николай Пономарев считает, что, с одной стороны, люди не наблюдают позитивных (для себя и большинства окружающих) последствий пенсионной реформы, с другой — сохраняется в целом негативная динамика социально-экономической конъюнктуры.

— Для подавляющего большинства россиян кризис, начавшийся в ноябре 2014 года, так и не закончился.

За период 2014 — 2016 гг. удельная доля россиян с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума выросла с 16,1 млн. до 19,5 млн. человек. И даже после объявленного властями «завершения кризиса» этот показатель демонстрирует отрицательную динамику: по данным за июль 2019 г., число россиян с соответствующим уровнем доходов составило 20,9 млн.

Сохраняется высокий уровень социально-экономического неравенства, особенно ощутимый в региональном и отраслевом разрезе. В 4-х из 8-и федеральных округов показатель среднедушевых денежных доходов граждан ниже федерального. В отраслях, связанных с добычей полезных ископаемых, один час работы оплачивается в среднем в размере 561,9 руб., а в сельском хозяйстве — 210,3 руб.

Наблюдается сокращение численности среднего класса на фоне сохранения уровня потребления наиболее обеспеченных слоев. Что весьма важно: у широких слоев населения отсутствует позитивный образ будущего, нет надежд на улучшение ситуации в обозримой перспективе.

У граждан формируется устойчивая убежденность в том, что наблюдающиеся проблемы — это не временные трудности, а полноценная новая реальность.

В этих условиях любые действия властей, направленные на «оптимизацию» социального государства, естественным образом воспринимаются со все большим негативом.

Следует отметить и то, что после проведения пенсионной реформы мы наблюдаем пусть и достаточно медленное, но ощутимое снижение рейтингов власти. Так, по данным ВЦИОМ за 9 декабря 2018 г., электоральный рейтинг «Единой России» составлял 36,6%, а год спустя — 32,3%. При этом среднее значение рейтинга «партии власти» за 2019 г. составило 33,6%.

«СП»: — С чем связано наибольшее недовольство жителей ДФО и ПФО к пенсионным изменениям?

— В случае ДФО необходимо понимать, что речь идет о регионе с крайне суровым климатом, «московским» уровнем цен, тревожной криминогенной ситуацией и большим числом самозанятых граждан (доля последних достигает до 10% от общей численности населения, а с учетом граждан, подрабатывающих без уплаты налогов — 30%-45% в зависимости от конкретного региона).

Здесь также ярко проявляется экономическое неравенство: на фоне высоких заработков моряков и военнослужащих большинство граждан получают весьма скромные зарплаты. Жители ДФО хорошо помнят о льготах советского периода и скептически относятся к современной системе преференций для «дальневосточников».

В случае ПФО ситуация не требует особых комментариев: большинство регионов округа относятся к числу депрессивных.

«СП»: — Сохранится ли тенденция на рост числа недовольных пенсионной реформой?

— Она должна сохраниться в случае отсутствия позитивных тенденций в экономике. Однако текущий политический курс не предполагает улучшения ситуации в обозримой перспективе. Ожидания масштабного увеличения мировых цен на углеводороды на данный момент беспочвенны. Маловероятно, что мы будем наблюдать повторение феномена «тучных нулевых». Политика ФРС США, начало глобальных торговых войн, развитие «сланцевой революции», увеличение доли спотовых сделок на рынке природного газа и ряд иных факторов убеждают нас в том, что не стоит ожидать повторения «углеводородного чуда» 2000-х.

«СП»: — Во Франции массовые акции протеста против пенсионных изменений привели к тому, что власти вынуждены были уступить. Можно ли ожидать в перспективе массовые акции протеста в России и, соответственно, пересмотр принятых ранее решений по пенсионной реформе?

— Население России на данный момент достаточно слабо консолидировано. В стране отсутствуют сильные профсоюзы, а оппозиционные партии слабы.

С учетом того, что с момента проведения реформы прошло более года, маловероятно, что кто-либо сумеет организовать достаточно масштабные акции против пенсионной реформы (напомним, что во Франции в них единовременно участвовали несколько миллионов человек). Однако пенсионная повестка наверняка будет использоваться в рамках прочих акций протеста, привязанных к более актуальным поводам.