Продолжают бушевать страсти вокруг законопроекта о РАН
Вторую неделю бушуют страсти вокруг законопроекта о Российской академии наук, предполагающего радикальную реорганизацию РАН. 1 июля на сайте Общества научных работников появилось открытое письмо правительству, в котором более 70 ученых с мировыми именами выразили протест против реформы. А 8 июля в конференц-зал Физического института Академии наук пришли человек тридцать академиков, членкоров, директоров институтов РАН и научных сотрудников, готовых выйти из состава РАН в случае, если закон будет принят, и создать альтернативное научное сообщество.
— Мы здесь собрались, — провозглашает академик Владимир Захаров, — чтобы составить документ, в котором выразим наше мнение по поводу второй редакции закона. Да, оттуда исчезло слово «ликвидация», но, несмотря на поправки, все осталось по-прежнему: РАН в ее нынешнем виде будет упразднена, потеряет контроль над своими институтами, непонятно, кто будет утверждать планы, проверять их работу.
Поднимается худощавый и загорелый академик Валерий Рубаков:
— Мы тут сформулировали пять июльских тезисов, — говорит он, — это позиция «отказников», которую можно будет озвучивать для СМИ. Давайте обсудим.
Зачитываются тезисы: а) реформу РАН можно производить только на основании устава РАН, б) слияние РАН, медицинской и сельскохозяйственной академий в единую структуру признать бессмысленным, в) оставить институтам самоуправление, г) вернуть проект обратно на второе чтение и д) устроить внеочередное общее собрание РАН.
— Мне кажется, эти тезисы сырые, — протестует академик Борис Кашин, — надо пояснить, почему мы вообще суетимся, почему действуем.
Кашин предлагает сформировать «редакционную комиссию» и доработать тезисы прямо на месте. Пока он, Рубаков и членкор Ефим Хазанов редактируют обращение в углу зала, дебаты вспыхивают с новой силой. Сразу несколько человек предлагают создать «встречный законопроект».
— Ну, это серьезное дело, — отмахивается Захаров. — Чтобы написать закон, требуются специалисты. Вообще нет худа без добра: благодаря этому нелепому и сумасшедшему законопроекту о науке вдруг стали говорить, нас стали слушать. Вот Юлия Латынина вдруг заинтересовалась вопросом: почему Перельман не академик?
В зале язвительные смешки и выкрики: «Да потому, что отказался!»
Волнение и гнев академиков обрушиваются на прессу: статьи о деятельности РАН называют вздором и белибердой. Как раз в этот момент в зале появляется пресса: по просьбе корреспондентов Захаров выходит из зала и дает пресс-конференцию в фойе, где со стен задорно глядят нобелевские лауреаты. Поначалу Захаров отвечает своеобразно. Его спрашивают про академические квартиры — цитирует Воннегута. Просят пояснений про сообщество академиков-«отказников» — читает Йейтса.
— С чем конкретно вы не согласны? — напирают журналисты.
— Абсолютно со всем! Я не вижу никаких причин для того, чтобы этот закон появился, никакой пользы от него. Есть такое понятие, как «академические свободы», самоуправляемость науки, — продолжает, сверкая глазами, Захаров. — Академия наук является самой демократической организацией в России. То, что сейчас хотят сделать, эту демократию разрушит, введет казарменный режим. Молодежь побежит, старики начнут умирать от стресса. Этот закон — видимость государственной деятельности. Но одно дело — переименовать милицию в полицию или поменять зимнее время, вещи безобидные. А этот закон все погубит.
— Что действительно нужно академии?
— Увеличение финансирования для начала. Пусть отменят арендную плату для институтов, которые стоят на государственной земле. Пусть разработают систему пенсии — хотя бы такую, как на Украине, где ученые получают 70% от зарплаты.
— Нужны ли академии эффективные менеджеры?
— Ни в коем случае! Не может быть в науке эффективных менеджеров, должны быть только эффективные ученые! А протекшие крыши должен чинить зам по хозяйственной части.
— Как реагирует на происходящее президент РАН Владимир Фортов? — спрашиваю я.
— Он в трудном положении. Когда на тебя наезжает каток в виде первого лица государства, быть меж двух огней тяжело. Я бы на месте Фортова, — оговаривается Захаров, — может быть, поступил жестче, сказал бы, что уйду с президентского поста, если закон не отзовут, но это уже особенности характера.
— Правда ли, что законопроект инициировал Михаил Ковальчук, обиженный, что президентом выбрали не его?
— Да вообще все это делается только ради того, чтобы пересадить человека из членкора в академики!
В зале между тем «редакционная комиссия» знакомит собравшихся с плодом своих трудов. Июльские тезисы теперь называются «Заявление ученых РАН». Ученые считают закон неприемлемым, предрекают гибельные последствия для российской науки и требуют срочно созвать общее собрание академии.
Захаров торжественно обещает, что передаст документ президенту РАН на следующий же день. И обращается с заключительным словом к ученым:
— Ковальчук сказал: мол, академия должна пасть, как некогда пала Римская империя, — говорит он. — Спрашивается: кто погубил Римскую империю? Варвары!
В зале смех.
— Давайте сделаем Путина почетным академиком — сразу все будет хорошо, — предлагает кто-то. Почему-то собравшиеся воспринимают это как шутку.
Весь следующий день телефон академика Захарова недоступен: вместо гудков играет «Лебединое озеро». Советник президента РАН по СМИ Светлана Попова подтверждает: Захаров передал Фортову «Заявление ученых». Но созыв всеобщего собрания президиум РАН не утвердил. Правда, формируется рабочая группа, которая будет все лето работать над поправками к законопроекту. В нее войдут сотрудники академии и работники Госдумы. Будет там и сам Фортов. Даже в отпуск не пойдет.