Сосед, лежащий на койке рядом, — то ли для себя, то ли для товарищей — уточняет: «Будем голодать, пока не вернут старой задолженности по зарплате». Только что звонивший подтверждает: «Мне должны за 32 года».
Худощавый, как мне показалось, со следами измождения на лице, горняк-пенсионер Геннадий Степанович Романенко объясняет своеобразную тупиковость положения своего и товарищей. Во-первых, вышедшим на пенсию шахтёрам по писаным и неписаным законам положен пайковый уголь. Обеспечивать им ветеранов должны предприятия, на которых они работали. Но шахты закрыты: обанкротились. С кого теперь спрашивать?
Обязательства умерших предприятий взяло на себя правительство Хакасии. Но оно свои обещания не выполняет.
О благополучии «Енисейской» и её шахтёров говорят… остатки бывшей теплицы. Её круглогодичная продукция предназначалась не избранным, а всем работникам предприятия. По своим возможностям это был целый тепличный комбинат, что прекрасно видно на макете большого шахтного хозяйства.
— Безобразие! Развалили страну… Такое крупное предприятие было! Всё на самотёк пустили…
Зато о последующих 22 годах текста почти в пять раз больше. Сколько злоключений и незабываемых (не забудем и не простим!) событий!
В хронике «подлых 90-х» навсегда останутся шахтёры Кузбасса, перекрывающие Транссибирскую магистраль и её мощные ветки-отростки. И вдруг добытчики солнца, решительные, смелые, выбрали формой протеста… голодовку, за которую расплачиваться здоровьем будут они сами, а не их равнодушные к добру и злу классовые супостаты. Разве не странно? Увы, нет. Сегодня протестуют шахтёры-ветераны. Они из тех горняцких коллективов, в биографии которых вписан опыт и решительных стачек, и «рельсовой войны». Но их славные шахты ныне мертвы, а добытчики тепла не первый год на пенсии. Вот и осталась из подручных средств пролетарского протеста одна голодовка.
Коллектив сопротивления
Совсем седой, но не потухший, а по-прежнему красивый суровой мужской красотой, он звонит дочери: «Я сел на голодовку. Мы сели. Не знаем, сколько будем тут. Может, неделю, может — больше. В общем, пока своего не добьёмся».
О каком долге идёт речь? Чего добиваются шахтёры-ветераны?
В беседу с киногруппой, снимающей фильм о голодовке шахтёров-ветеранов города Черногорска, подключается ещё организатор протестной акции Валерий Андреевич Каява. Он поясняет: «Есть 81-й федеральный закон. По нему должны выплатить за каждый год работы 15% той зарплаты, которую мы тогда получали. Но этот долг нам до сих пор не выплатили». За это рабочий предъявляет претензии не только к бывшим хозяевам предприятия и властям Хакасии, но и к Государственной думе. Как можно принимать законы, которые не выполняются? «Почему парламент безразлично относится к тому, что правительство и работодатели пренебрегают его решениями?» — гневно заканчивает он короткий монолог.
В самом деле, каждый принятый Госдумой закон — это обязательство государства. Часто двустороннее, предусматривающее ответственность как власти, так и граждан, а нередко вроде бы даже одностороннее, когда государство должно расплачиваться с гражданином за его многолетний добросовестный труд. Но на практике выясняется, что и Кремль, и «белодомовские» министры, и вся спускающаяся от них вертикаль власти относится к закону, как к туалетной бумаге.
У участников голодовки сейчас самые большие претензии к правительству Хакасии. Из прессы и переписки с разными инстанциями им известно, что федеральное министерство выделяло 37 миллионов рублей, в том числе для погашения задолженности перед горняками закрытых шахт. Но эти деньги, говорят они, застряли в правительстве региона почти на полтора года. Шахтёры считают, что отвечать за это должен прежде всего заместитель председателя правительства республики Н.И. Попов, о котором один из голодающих эмоционально и образно сказал: «Он сел на эти деньги верхом». А другой добавил: «8 миллионов из этих средств успел утащить профсоюз».
Завершающим ярким мазком в нарисованной ветеранами картине отношения власти к трудящимся, к шахтёрам в частности, стал рассказ об их общении в прошлом году с приехавшим в Черногорск заместителем министра энергетики Ковалёвым. Кстати, в Хакасию его тогда привела голодовка угольщиков. Высокопоставленный чиновник, повествуют участники нынешней голодовки, им «доверительно» сообщил: «Мы не знали про ваш бассейн, про задолженности перед вами…»
Удивительная ситуация! Ладно, не будем подозревать заместителя министра в том, что он не ведал про существование Хакасского угольного бассейна. Но про положение дел там он явно не знал. И это возмутительно. Впрочем, нынешних высоких управленцев (или это всё-таки только «топ-менеджеры», способные получать немереную зарплату и, если удастся, огромные бонусы?) положение рабочих вообще перестало интересовать. Но если недовольство рабочих предъявить высокому чиновнику, он тут же переведёт стрелки: за хозяйственное и социальное положение на предприятиях министерство не отвечает, так как у каждого из них есть свой собственник.
О собственниках
Об одном из собственников шахтёры сейчас вспоминают тепло, прямо-таки с благодарностью. Таким собственником была Советская власть. Шахта «Енисейская» (а среди голодающих есть её работники) входила в десятку лучших предприятий Советского Союза. Она выдавала один миллион триста тысяч тонн угля в год. Предприятие, входившее в трест «Хакасуголь», было сдано в эксплуатацию в 1957 году.
История этой шахты сродни биографиям ветеранов, которых довели до голодовки. Короткий фильм хакасских кинодокументалистов убедительно показывает это сходство.
Ещё один уникальный объект — механический цех предприятия. Старожилы Черногорска утверждают, что его оснащение было таким высокотехнологичным, что здесь можно было изготовить практически любое шахтное оборудование. И оговариваются: «Ну разве что кроме мощных электродвигателей».
А вот Валерий Андреевич Каява (сейчас он среди тех, кто проводит голодовку протеста) показывает макет лучшей обогатительной фабрики отрасли. Сейчас оставшиеся рёбра её скелета по приказу начальства крушит кувалдой мужчина средних лет. Всё же хорошо, как истинные хозяева страны, на века строили в советскую эпоху: железобетонная свая никак не желает дробиться, чтобы стать бетонной крошкой да пылью. Происходящее комментирует рабочий, которого вместо созидания вынудили разрушать:
Он машет рукой: «Ничего больше не скажу, только себе травлю душу». Кувалда снова с остервенением ударяется о сваю.
В Интернете нашёл историческую справку о шахте «Енисейская». Менее трёх строк о 33 годах её советской истории. Сегодняшним летописцам писать не о чём: ни катастроф, ни забастовок не было. А про переходящие красные знамёна Всесоюзного социалистического соревнования да ордена рабочих и инженеров нынче вспоминать не принято.
В 2001 году обанкротился «Хакасуголь», ставший частной собственностью (открытым акционерным обществом; в угольной промышленности «ельцинской» России приватизация проходила ещё в начале 1990-х, причём ускоренными темпами). Новым владельцем стало закрытое акционерное общество «Юнал». Эта производственно-коммерческая фирма за два года привела шахту в аварийное состояние. Кстати, с той поры и начали накапливаться долги перед шахтёрами, в том числе и перед ныне голодающими. В январе 2004 года угледобыча прекратилась совсем. Шахтёры в ответ объявили забастовку.Тогда владелец передал «Енисейскую» в аренду новосибирской компании «Континент-2002». Добыча топлива была возобновлена.
Но в марте 2007 года арендодатель ЗАО «Юнал» был признан банкротом. За его долги «Енисейская» была продана с молотка. Новым владельцем шахты стал шведский инвестиционный фонд «Варяг Ресурс». Однако инофирма, делавшая вид, будто она недовольна условиями сделки, не торопилась возобновлять добычу, несмотря на то, что предприятие, по международным стандартам, было безусловно перспективным: промышленные запасы шахты составляли около 28,5 миллиона тонн угля. В общем, при иноземных владельцах ни одного состава с углём с подъездных путей шахты так и не ушло. Оставшийся немногочисленный коллектив — 58 рабочих и ИТР — был занят исключительно поддержанием систем жизнеобеспечения угольного предприятия. Власти Хакасии, как писала тогда газета «Шанс», проявляли готовность законсервировать шахту и уволить оставшихся работников.
У «Енисейской» появился очередной владелец, а на шахте — новая вывеска: «Абаканская горная компания». Однако предприятие по-прежнему простаивало. И уже никто не удивлялся, когда 10 апреля 2009 года Арбитражный суд Республики Хакасия рассмотрел заявление очередных «стратегических собственников» о признании переименованной шахты банкротом. Был назначен временный управляющий. С шахты вскоре были уволены последние работники. А всё её имущество было продано, как установили кинодокументалисты, за… 47 тысяч рублей. За такие деньги в Черногорске не удастся купить и шести машин угля для бытовых нужд.
Общий вид передового угольного предприятия советской эпохи сейчас напоминает руины Сталинграда весной 1943 года, когда от города только что отогнали фашистских захватчиков.
Дефицит солидарности
К нынешним голодающим уже трижды приезжал заместитель председателя правительства Республики Хакасия Н.И. Попов, тот самый, который, по оценкам рабочих, «сидит на шахтёрских деньгах верхом». Пока он с этого конька слезать не намерен. Его не останавливает даже то, что голодовка отправила в больницу сначала двух ветеранов, а затем и третьего. Не будем утверждать, что ему совсем чуждо сострадание. Тут дело в другом: его поведение определяется интересами власти. И эти интересы делают его жестокосердным.
Чиновник хорошо усвоил, что нежелательно обострять социальный конфликт с теми, кто добывает уголь сегодня, сейчас. Они находятся у горловины всего технологического цикла народного хозяйства. В их ритмичной работе заинтересован крупный капитал, в руках которого металлургические заводы, генерирующие мощности электроэнергетики, химические производства… Стоит создать их владельцам проблемы, как тут же послышится окрик из правительства, а то и из Кремля. А когда человек уже не в состоянии повлиять на ритмичность угледобычи, на него можно посматривать свысока.
Некогда приглашали в угольный бассейн по какому-то торжественному случаю советского министра угольной промышленности М.И. Щадова. Он попросил слово для выступления. И как только начал разносить в пух и прах капиталистические порядки, ему тут же вручили цветы и силком увели с трибуны. А с «обычными» ветеранами поступают совсем бесцеремонно. Участники сегодняшней голодовки рассказывают: как-то решением правительства Хакасии выдали шахтёрам по 20 тысяч рублей помощи. А спустя некоторое время у тех, кто на пенсии, эту помощь забрали обратно.
Но и к работающим горнякам власть и хозяева угольного конвейера относятся тоже выборочно. Когда в 2008 и 2009 годах на той же «Енисейской» прошли забастовки из-за невыплаты заработной платы, то стачечникам долг был возвращён, а тем, кто наблюдал со стороны, ждать пришлось ещё довольно долго.
И вот тут стоит попенять не только служкам буржуазного государства: что с них возьмёшь, ведь они нанялись защищать всевластие капитала, для которого, как известно, нет преступлений, на какие он не пошёл бы ради колоссальных сверхприбылей. А в основе любой прибыли — неоплаченный труд.
Надо прямо говорить, что велик дефицит товарищества у самих рабочих. Вот и сегодня коллектив голодающих увеличился только на 4 человека. Между тем пайковый уголь не получают сотни пенсионеров. А те, кто сегодня спускается в шахты, делают вид, что в городе всё тихо-спокойно. Официальные профсоюзы вообще недовольно морщатся из-за того, что какие-то пенсионеры «мутят воду». Единственная организация, которая проявляет солидарность с протестующими, — это городской комитет КПРФ.
А ведь стоило бы возмутиться всему городу, всему угольному бассейну. На обращение шахтёров-ветеранов в Генпрокуратуру им пришёл наглый ответ: для решения ваших споров обращайтесь в Краснопресненский суд города Москвы. А почему пенсионерам из Сибири для решения трудовых споров надо обращаться в районный суд столицы? Почему тогда не к папе римскому? Неужели эти наглость и цинизм капиталистического государства не возмущают тех, кому пайковый уголь предстоит получать через пять—семь лет? Им прокуратура укажет уже не на московский райсуд, а посоветует написать на Лазурный берег или во Флориду, где имеют привычку селиться «новые хозяева» России.
Рабочий класс может спасти только пролетарская солидарность. Эта истина известна давно, она трудящихся ни разу не подводила. Пришла пора пролетариату снова срочно брать её на вооружение.