По страницам газеты «Правда». Александр Огнев, участник Великой Отечественной войны
В ПРЕДИСЛОВИИ к монографии «Традиции, война и судьба России» её автор рассказывает о встрече фронтовиков, собравшихся отпраздновать День Победы после поражения 1991 года: «Вспомнили мы боевых товарищей, родственников, павших на полях давних сражений, многое — с грустью, горечью, негодованием и глубоко спрятанной в наших душах тайной надеждой на достойное будущее России — обсудили.
В конце встречи спели печальную «Ветеранскую песню», в которой было признание нашей общей невольной вины перед советскими людьми и родной страной:
Давным-давно друзья-солдаты
Ушли навеки в мир иной.
Не знаю в чём, но виноваты
Мы перед ними и страной.
Теперь нас осталось только двое».
Автор этих пронзительных строк — Александр Васильевич Огнёв, фронтовик, учёный, педагог, писатель, публицист. Перу доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета, заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва принадлежит 12 монографий, посвящённых русской литературе ХХ века, прежде всего советской литературе. Но в последнее десятилетие тема его исследований резко сменилась. Теперь его труды посвящены Великой Отечественной войне. Та война для него — очень личное. В ноябре 1941 года в районе Ржева погиб отец. В одной из книг, посвящённых ему, автор пишет: «Прости меня, отец, за то, что ни разу не пришёл к тебе на могилу. Я не ведаю, где она, и нет никаких надежд на то, что когда-нибудь узнаю о месте твоей гибели». Война прошла и по его собственной жизни, ибо он прошёл по её дорогам от Ельни до Центральной Европы.
Война для Огнёва стала началом биографии. Студбилет педучилища заменила книжка колхозника. Потом — фронт. Младший лейтенант и сегодня на войне. Он сражается за Правду. Учёный филолог, он принципиально, даже придирчиво оценивает то, что о ней пишут сегодня. Он воюет с клеветниками, с фальсификаторами Войны и Великой Победы. Он непримирим к тем, кто упаковывает свою ложь в литературную обёртку. Огнёв признаётся, что в его книгах «освещение событий Великой Отечественной войны переходит к лаконичному анализу общественного и культурного состояния России в чёрную эпоху нашей истории, когда заклятые враги разорвали её на части, разорили и ополовинили».
Александр Васильевич убеждён, что этой своей работой он оплачивает долг живых перед павшими. А работает он в последние годы, несмотря на далеко не юношеский возраст, много и плодотворно. За последнее десятилетие у него вышло 8 книг. И каждая — бой за духовную высоту, взятую в сражениях Великой Отечественной советским народом и им, фронтовиком-орденоносцем Огнёвым, лично.
Совсем недавно в Твери вышла очень скромным тиражом его обстоятельная монография «Правда против лжи. О Великой Отечественной войне». В ней Александр Васильевич, конечно же, остаётся литературоведом. В его поле зрения и романы, и повести, и стихи о минувшей войне. Но они — только часть литературы, которую он осмысливает. Предваряя монографию, автор называет 61 периодическое издание, на которые он ссылается многократно. Это не только широко известные «центральные» журналы и газеты, но и многие региональные СМИ. В конце книги перечислен список «основной литературы». Опять-таки 60 изданий — воспоминания советских солдат от маршала до комбата, мемуары военачальников разгромленного противника и наших союзников-победителей, фундаментальные военно-исторические исследования. И, кроме этого, почти на каждой странице ссылки на источники, выходящие за пределы этих списков. Удивительное переплетение неравнодушия Гражданина и добросовестности истинного Учёного.
Вот профессор А.В. Огнёв опровергает лживость утверждений некоего П. Лебедева, будто сталинская система оказалась «неэффективной даже обеспечить защиту собственного государства в условиях объективно вовсе не критических»:
«Как же надо убого мыслить, чтобы определить военно-политическую ситуацию второй половины 1941 года «вовсе не критической».
В. Силлопс в книге «На пути к великой Победе» (1985) привёл ряд оценок наших тогдашних возможностей выстоять в войне с Германией, сделанных иностранными военными и политическими деятелями. Британский объединённый разведывательный комитет 9 июня 1941 года предсказал, что Германии для захвата Украины и Москвы «потребуется от трёх до шести недель, после чего наступит полный крах Советского Союза». Начальник имперского генштаба Дж. Дилл полагал, что «с русскими будет покончено в течение шести-семи недель». Британский посол С. Криппс заявил: «Россия не устоит перед Германией дольше трёх или четырёх недель». 23 июня военный министр США Г. Стимсон предполагал, что немцы будут заняты войной с СССР «минимум один и максимум три месяца». Морской министр Ф. Нокс считал, что Германии потребуется для разгрома России «от шести недель до двух месяцев»… Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 года заявил, что русские удержат фронт и Москва не будет взята. Замечательное мужество и патриотизм русского народа подтвердили правильность этого мнения».
В монографии дан анализ разнообразных идеологических оценок мюнхенского предательства, роли Польши в развязывании войны, плана «Барбаросса» и его провала, обороны Москвы, битвы за Сталинград… Автор осмысливает судьбу пленных, штрафбаты и потери, писателей эмиграции и т.д., и т.п. И всякий раз он даёт подробный анализ альтернативных трактовок. Он всегда на позициях Правды и с этих позиций защищает нашу Советскую Родину.
Можно без преувеличения сказать, что фронтовик А.В. Огнёв создал энциклопедию послевоенных боёв по поводу сражений великой войны и её победителей. В работе неразрывно сплелись большая Литература, большая История, большая Идеология.
Виктор ТРУШКОВ.
«Правда» предлагает вниманию читателей одну из глав монографии А.В. Огнёва «Правда против лжи. О Великой Отечественной войне».
В ЦЕЛЯХ дискредитации советской политики сейчас продолжается кампания по оправданию нападения Германии на СССР. При этом повторяются приемы фашистской пропаганды. 22 июня 1941 г. гитлеровское правительство утверждало в своей ноте: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры». В тот день Риббентроп на пресс-конференции для представителей иностранной и немецкой печати, а затем и Гитлер заявили, что Германия была вынуждена предпринять наступление на СССР, чтобы предупредить советскую агрессию. На заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге Риббентроп назвал войну против СССР «превентивной». Тогда А. Иодль тоже заявил, что нападение Германии было вызвано «чувством угрозы русского наступления».
Клеветники-плагиаторы
Парламентская ассамблея ОБСЕ в 2010 г. цинично обвинила Советский Союз в развязывании войны наряду с фашистской Германией. В работе Резуна-Суворова «Нападение на Европу», написанной в соавторстве с Д. Хмельницким, утверждается, что СССР подготовил нападение против Европы в 1941 году, поэтому, чтобы предупредить эту агрессию, Германия атаковала его. Но как быть хотя бы с тем, что бывший руководитель немецкой прессы и радиовещания Г. Фриче на Нюрнбергском процессе сказал, что он «организовал широкую кампанию антисоветской пропаганды, пытаясь убедить общественность в том, что в этой войне повинна не Германия, а Советский Союз… Никаких оснований к тому, чтобы обвинять СССР в подготовке военного нападения на Германию, у нас не было»…
Но в 2001 году либерал К. Чуприн заявил: «Красная Армия готовилась и была готова к войне с фашистской Германией. Готовилась она, вне сомнения, к войне не оборонительной, а наступательной». Для подтверждения этой мысли используется то, что нарком обороны С. Тимошенко и начальник генштаба К. Мерецков представили 18 сентября 1940 года руководству государства «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на западе и востоке на 1940 и 1941 годы». В дальнейшем этот план… мобилизационного развертывания перерабатывался, корректировался и уточнялся.
В апреле-мае 1941 года немецкие войска продолжали концентрироваться у наших границ. Тимошенко и Жуков пришли к выводу, что войска готовятся к скорому нападению на СССР, и решили дополнить «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» мыслью об упреждающем ударе, что и сделал к 15 мая заместитель начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майор А. Василевский. Под текстом этого рукописного плана, подправленного генерал-лейтенантом Н. Ватутиным, нет подписи ни наркома обороны Тимошенко, ни начальника Генштаба Жукова, ни тем более Сталина.
Этот документ, названный Резуном планом «Гроза», приводится как доказательство решения Сталина напасть на Германию в июле 1941 года… Поразительно, что на таком крайне неубедительном основании СССР объявляют зачинщиком войны. В таком случае как надо оценить правительство США, военное ведомство которого разработало ряд планов внезапного атомного нападения на все значительные промышленные советские города, и это при том условии, что наши войска не угрожали вторжением на американскую территорию?
Трезвые оценки
О. Вишлёв в статье «Накануне 22 июня 1941 года», опубликованной в 1997 г. в журнале «Молодая гвардия», опираясь на документы, доказал, что наше руководство не планировало войны с Германией в 1941 году. В. Молотов говорил В. Карпову: «Наша задача психологически и политически заключалась в том, чтобы как можно дольше оттянуть начало войны. Мы чувствовали, знали, что были к ней не готовы». Жуков отмечал, что все помыслы и действия Сталина в то время «были пронизаны одним желанием — избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что ему это удастся».
Советское командование составляло планы по отражению агрессии, предусматривало в них мощное контрнаступление, намереваясь бить врага на его территории. Чтобы подготовиться к решительному отражению противника, оно с середины мая перебрасывало ближе к границе до 28 дивизий. Но политическое руководство СССР не принимало решения напасть на Германию…
В. Кожинов в статье «Миф о 1941 годе. (Лики и маски)» указал, что «в тексте «Соображений…» нет ни слова, которое можно понять как выражение установки на превентивную войну», речь в них идет «об ответном наступлении наших войск». Он справедливо считал нелепыми рассуждения о том, что СССР «в мае 1941 года не только готовился напасть на Германию, но и намерен был совершить это в самое ближайшее время».
Действительно, как можно расценить такие пункты в «Соображениях…»: «начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 году на границе с Венгрией, а также продолжать строительство по линии старой госграницы»; «потребовать от НКПС …строительства железных дорог по плану 41-го года».
Соображения Сталина о «Соображениях»
Но следует признать: этот документ не исключал нанесения упреждающего удара в том случае, если станет видно, что Германия уже приняла решение напасть на СССР. В нем предлагалось «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск». Как можно объяснить «неувязки»? Надо считаться и с тем, что документ был составлен в 1940 г., скорректирован в марте 1941 г. и представлял собой план мероприятий по укреплению нашей обороноспособности на 1941—1942 годы.
В мае его дополнили пунктами, которые подразумевали подготовку к выполнению новой задачи. Переброшенным к границе дивизиям предстояло, если это понадобится, участвовать в нанесении упреждающего удара, который не позволил бы немецким войскам беспрепятственно развернуться для нападения на нашу страну. Для этого определялось, куда они нацелены: «Вероятнее всего, главные силы немецкой армии… будут развернуты… для нанесения удара в направлении — Ковель, Ровно, Киев…» Если же они опередят советский удар («в случае нападения на СССР»), то следует «прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление».
В работах «Канун Великой Отечественной войны: дискуссия продолжается» (1999) и «Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941» (2000) М. Мельтюхов расценил эти намечаемые операции, которые были «не связаны напрямую с возможными наступательными действиями противника», как подготовку «именно первого удара». Он утверждает: «24 мая в Кремле состоялось совещание советского военно-политического руководства, на котором, скорее всего, был установлен новый срок завершения советских военных приготовлений к нападению на Германию». И далее: «Скорее всего, 1 июля войска западных округов получили бы приказ ввести в действие планы прикрытия, в стране начался бы новый этап скрытой мобилизации, а завершение к 15 июля развертывания намеченной группировки Красной Армии на Западном ТВД позволило бы СССР в любой момент после этой даты начать боевые действия против Германии, иначе о них узнала бы германская сторона. Поэтому завершение сосредоточения и развертывания Красной Армии на западной границе СССР должно было послужить сигналом к немедленному нападению на Германию». Такие доказательства с фразами «скорее всего», «получили бы», «начался бы» оставляют простор для непозволительных фантазий…
Многое проясняет рассказ Жукова доктору исторических наук Анфилову о том, как он и Тимошенко пришли к Сталину с этими «Соображениями…»: «Услышав об упреждающем ударе по немецким войскам, он буквально вышел из себя. «Вы что, с ума сошли? Немцев хотите спровоцировать?» — прошипел он. Мы сослались на складывающуюся у границ обстановку, на его выступление 5 мая перед выпускниками. «Так я сказал это, — услышали мы в ответ, — чтобы воодушевить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят радио и газеты всего мира».
Предложенный план Сталин утверждать не стал, тем более и подписи наши на нем отсутствовали. Однако выдвижение войск из глубины страны и создание второго стратегического эшелона, в целях противодействия готовящемуся вторжению врага и нанесения ответного удара, он разрешил продолжать, строго предупредив, чтобы мы не дали повода для провокаций»…
Реальность вместо мифов
Маршал М. Захаров в книге «Генеральный штаб в предвоенные годы» отметил: «Приказом НКО от 19 июня войскам предписывалось замаскировать аэродромы… а также рассредоточить самолеты на аэродромах». Доктор военных наук А. Цветков писал: «12—14 июня 1941 года западные приграничные военные округа получили приказ выдвинуть ближе к границе все дивизии, расположенные в глубине. 19 июня, за три дня до войны, военным советам приграничных военных округов были даны указания выделить из своего состава полевые управления Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов и вывести их на полевые командные пункты соответственно в Паневежис, Обуз-Лесна и Тернополь… Непосредственно соединениям первого эшелона было приказано содержать в снаряженном виде весь запас боеприпасов НЗ и привести УРы в состояние повышенной боевой готовности».
Бывший командующий 8-й армией генерал-лейтенант П. Собенников 18 июня 1941 г. получил от командующего войсками округа генерал-полковника Ф. Кузнецова приказ «немедленно вывести соединения на границу, а штаб армии к утру 19 июня разместить на командном пункте в 12 км юго-западнее Шяуляя». Бывший командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии генерал-полковник М. Шумилов сообщил: «Войска корпуса начали занимать оборону по приказу командующего армией с 18 июня».
Генерал-майор И. Фадеев (бывший командир 10-й стрелковой дивизии 8-й армии): «19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии».
Генерал-майор П. Абрамидзе, бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии, 20 июня 1941 г. получил шифровку Генштаба: «Все подразделения и части вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность».
Полковник П. Новичков (бывший начальник штаба 62-й стрелковой дивизии 5-й армии): «Части дивизии на основании распоряжения штаба армии в ночь с 16 на 17 июня выступили из лагеря Киверцы. Совершив два ночных перехода, они к утру 18 июня вышли в полосу обороны…»
Генерал-полковник П.П. Полубояров (перед войной начальник автобронетанковых войск ПрибОВО): «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединений в боевую готовность… 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано… 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус, … который в такие же сроки сосредоточился в указанном районе»…
Это делалось, конечно, не без ведома Сталина и опровергает тенденциозную мысль Левандовского и Щетинова в учебнике «Россия в XX веке»: «Политическое руководство упорно игнорировало информацию о подготовке германской агрессии». Еще больше дезинформируют читателей В. Дмитренко, В. Есаков, В. Шестаков в пособии для общеобразовательных учебных заведений «История отечества. XX век»: «Несмотря на явные признаки подготовки фашистской агрессии против СССР, Сталин запретил военному командованию выполнять необходимые военно-мобилизационные мероприятия, осуществлять перегруппировку в приграничных округах и приводить их в боевую готовность».
Впоследствии Жуков одобрял Сталина за то, что он не согласился с идеей упреждающего удара: «…иначе мы, учитывая состояние войск и разницу в подготовке их с немецкой армией, получили бы тогда нечто подобное Харьковской операции». Но намного важнее были бы крайне негативные — далеко идущие — политические последствия такого превентивного удара для СССР. Подобное упреждение существенно сократило бы возможность создания антигитлеровской коалиции. Кстати, Гитлер в свое время выражал недовольство тем, что «Советский Союз невозможно спровоцировать на нападение».