В.Н. Федоткин: Сколько еще законов нужно принять, чтобы экономика, наконец, начала работать, а люди стали лучше жить?

В.Н. Федоткин (фракция КПРФ).

— Уважаемые коллеги!

Вы помните, как недавно, 12 декабря прошлого года, Президент России Владимир Владимирович Путин выступил с Посланием к Федеральному Собранию страны.

Хочу напомнить одно из, на мой взгляд, принципиальных его высказываний: «Основные причины экономического спада в России не внешние, а внутренние». Казалось бы, после этого все уровни и ветви власти должны были очень серьёзно, честно и принципиально оценить свою работу, насколько она соответствует требованиям дня, требованиям жизни.

Думаю, это относится и к нам с вами, к депутатам Государственной Думы. Кто нам объективно и честно скажет, как мы работаем: хорошо, плохо или так себе, на троечку с минусом. Если мы так хорошо работаем, как нередко звучит в этом зале, то почему люди живут так плохо? Это, наверное, самый главный вопрос, вопрос качества нашей работы. И вопрос далеко не праздный, он относится к каждому из нас.

Действительно, давайте посмотрим.

За все годы работы Государственная Дума приняла около 5 тысяч федеральных законов. Мы ратифицировали почти тысячу международных соглашений, приняли 20 базовых кодексов. А положение что, улучшилось? От заседания к заседанию количество законов увеличивается. Сегодня страной управляет 180 тысяч нормативно-правовых актов.

Возникает резонный вопрос: коллеги, а сколько еще тысяч законов нужно принять, чтобы экономика, наконец, начала работать, а люди стали лучше жить?

Вообще, это не праздная постановка вопроса, ситуация действительно с каждым днём ухудшатся.

Я хочу привести два небольших примера.

Вот в Рязани ещё как-то существует Рязанский станкостроительный завод. Когда-то им гордилась вся наша страна, весь Советский Союз, у него было множество международных наград за его продукцию. Станки его нарасхват шли в 86 стран мира — это Соединённые Штаты, Англия, Франция, Швеция, Япония и многие-многие другие. На выставках его станки в первый день   раскупали.   Десятки   делегаций   приезжали,   чтобы   ознакомиться   с организацией работы на этом предприятии. А сейчас? Вот ходишь по цехам и видишь: там одни бездомные собаки бегают.

От когда-то действительно уникального мирового завода осталось два цеха: механический и сборочный, да и те практически не отапливаются.

Я вот недавно, в январе, был на этом предприятии. Заходишь в цеха, а там температура от 7 до 12 градусов мороза, я подчёркиваю, мороза, и люди в этой ситуации всё-таки приходят туда, чтобы хоть как-то сохранить своё последнее место работы, да и завод сохранить для страны. Они ещё наивно думают, что модернизация в России будет. Утром приходят на работу, берут деталь в руки или какую-то заготовку, и руки к металлу примерзают. Как в 1941 или в 1945 годах в цехах жгут костры.

Я сам насчитал в механическом цехе 5 костров. Люди 20-30 минут поработают у станка, потом идут к костру и греют руки, жгут всё: доски, ветошь, всё, что найдут, всё, что удастся достать. Туалеты не работают, вода замёрзла. Чтобы попить — пластиковые бутылки на груди держат под одеждой, иначе вода тоже замёрзнет.

Если кто-то не верит, пожалуйста, на машину и через 3 часа будете в Рязани на заводе, сами убедитесь. Ходишь по этим цехам и вспоминаешь документальные фильмы о подвиге советского народа в тылу в годы Великой Отечественной войны. Но тогда война была, а сейчас что?

Но и в этих условиях люди умудряются делать уникальные станки, по качеству  не  хуже  японских  или  европейских.  На  этих  станках  можно обрабатывать детали от сантиметровых, до таких гигантских валов, которые нужны для Морфлота, валы с винтами.

Вот представьте размер этого станка и этой детали: длина 35-38 метров, высота 2 метра, ширина 3 метра. Никто больше такие станки в стране не делает. Остановись наш Рязанский станкозавод, и всё в стране остановится. Это завод заводов, без него не будет никакой модернизации, какие бы законы мы не принимали. Причём нередко завод душит сама власть.

Помните, Владимир Владимирович Путин ставил задачу, чтобы тарифы на электроэнергию, на другие виды энергии не повышались выше уровня инфляции. А вот у меня письмо с завода со всеми печатями. В том году тарифы возросли на 48 процентов, в 7 раз выше инфляции, это на электроэнергию, на теплоэнергию — на 30 процентов, в 5 раз выше инфляции. Причём установили почасовые тарифы, днём они заоблачные, ночью низкие и всех заставляют работать по ночам.

Ну, я не знаю, конечно, о чём думают исполнители в Администрации президента, но из-за этих безумных тарифов закрыли последний литейный цех на заводе. Что нам, больше станки не нужны? Мы не будет больше их выпускать? Будем только торговать?

Люди уже не просто просят власть, люди кричат: помогите заводу пока ещё не поздно, помогите, если вам нужна модернизация. Практически все КБ станкостроения страны разрушены. У нас на Рязанском заводе работало 530 высококлассных специалистов в КБ, сегодня семь осталось, но и те уже полгода сидят без зарплаты. Какое развитие мы планируем, о каком развитии говорим?

Другой пример. К нам во фракцию идёт множество писем с мест о закрытии и уничтожении здравоохранения. Закрыли первый уровень -фельдшерско-акушерские пункты, закрыли второй уровень — участковые больницы. Сейчас добрались до центральных районных больниц.

Я проанализировал ситуацию в областях Центрального федерального округа. Вот у меня письма с собой. Я хотел бы процитировать некоторые из них. Вот письмо из Ухоловского района Рязанской области, я цитирую: «…В 2011 году по программе оптимизации в Ухоловской районной больнице сокращено 56 коек. Сегодня ведется планомерная работа по уничтожению остатков. Закрыто хирургическое отделение, роддом закрыт. Закрывают инфекционное отделение, детское. С инсультами и с инфарктами надо ехать за 90 километров, рожать — куда угодно. И что интересно? Сто лет назад в 1915 году в Ухоловской больнице было 12 коек, а вот через сто лет, в 2014, их планируют оставить шесть, это тоже реформа по закону…»

А вот другое письмо из Чучковского района, вот что пишут наши избиратели, они к нам взывают: «…в центральной районной больнице сократили родильное отделение, сейчас сокращают хирургическое. В терапевтическом отделении из 25 коек оставляют пять. В пять раз сокращают. А это значит, будут увольняться медработники, люди молодого и среднего возраста. Ближайшая от районного центра больница на расстоянии от 70 до 140 километров…». Поездили бы мы с вами к этим врачам. Сами бы взвыли, наверное.

И люди спрашивают: как будем лечиться, как будем жить? И такая ситуация, к сожалению, и в Астраханской, и в  Нижегородской,   и в Белгородской,   и в Псковской,   и в Мурманской областях, в Алтайском крае, да и во многих других регионах.

В Липецкой области треть сельских больниц перестала существовать, их перевели в амбулатории. До городов эта «реформа» добралась. В городе Москве недавно городскую клиническую больницу номер 63 присоединили к больнице номер 1. В результате выбрасывают на улицу 500 врачей и медсестёр, сокращают 600 больничных коек, а в высвободившемся помещении, оно хорошее, отремонтированное, будут разворачивать коммерческую медицину, и это тоже в рамках наших законов.

Резко сокращается доступность лечения в результате так называемой социальной нормы медицинского обслуживания, то есть установления количества врачей и медсестёр на тысячу жителей. Эти нормы по всей стране, но одно дело — город, а другое дело — село. Вот получается, один врач на два сельских района. Проще, по полврача на район. Одна медсестра на три района. Попробуй, найди её, чтобы сделать укол или поставить какую-то капельницу. Это физически будет просто невозможно.

Сокращаются детские врачи, вот в столице Калмыкии Элисте в результате этой реформы осталось три детских врача на весь город, очереди к детским врачам резко возросли. Кому это выгодно? Кто экономит деньги на здоровье людей?

Сокращают станции переливания крови. Или такой уже вопиющий дикий факт. Вот вспомните, как мы раньше говорили, что на троих брали? А сейчас на троих берут лекарство. Пожилые люди, люди среднего возраста сбрасываются со своей нищей зарплаты, со своей нищей пенсии, покупают пачку лекарств, делят её друг с другом по пластинам, пьют её, а потом ждут очередной пенсии или заработной платы, снова скидываются и снова покупают. Лекарство на троих, так до чего же мы-то с вами дошли?

Вчера в коридоре один из наших коллег-депутатов сказал мне: а чего ты хочешь, Россия — оккупированная страна, а на оккупированной территории действуют законы оккупантов, а не наши. Тогда тем более важен вопрос, для кого мы принимаем законы, на кого мы работаем? И нужна честная, объективная оценка не нас с вами, а экспертов. Объясните, почему 20 лет работает Государственная Дума, а ни одного доброго слова от народа я не слышал.

Давайте честно ответим, почему? Это нужно не только нам с вами — это нужно нашей России, нашей стране, нашему народу, нашей Родине. И мы обязаны найти этот честный объективный ответ.