Публицист Александр Трубицын: Объяснить – невозможно

В Советском Союзе, в том самом, который выползшая из своих протараканенных кухонь «либеральная интеллигенция» именует «совком», был культ книги, культ чтения и знаний.

И этот культ появился не сам по себе – его формировала глубоко продуманная государственная политика. Пища духовная – книги – поступала к потребителю, как и пища телесная в советском общепите: чистая, полезная, здоровая и разнообразная. Грязь, гнильё, тухлятина, фальсификат просто не мог попасть ни на стол, ни на книжную полку. Пельмени с кишечной палочкой, соЛЖЕницынская брехня, рыба пятой свежести, резуновское враньё, масло без масла и сметана без сметаны – всё это продукты капитализма.

Негодяи воспользовались тем, что у советских людей сформировалось доверие к книге – как же, раз в книге написано, значит, правда! – и начали впаривать отраву в упаковке лекарства. И эта отрава, кстати, убивала в людях и доверие к книге, и желание читать, понижала образовательный и интеллектуальный уровень людей. Чего, собственно, и добивались те, кто насаждал в России капитализм.

Либерасты любят врать, что в СССР запрещалась «иная точка зрения». Запрещалось – враньё. А у меня на полке рядом стояли книги, написанные авторами по разные стороны фронта – я подбирал их так, чтобы получить объективное представление о том, что было. «Воспитание под Верденом» немца Манна соседствовало с «Огнём» француза Барбюса, битву под Изонцо я видел глазами итальянца Итало Звево и австрийца Матэ Залки, о советско-финской войне читал у Леонида Соболева и «Стальной шквал» Тайсто Хуускунена.

И особенно, конечно, было интересно, как видели войну те, кто называл её Великой Отечественной и те, кто называл Восточной кампанией.

У нас было написано великое множество книг об этой войне – но издавались и книги немецких авторов. У меня были и «Воспоминания солдата» Гудериана, и «Приключения Вернера Хольта» Нолля и «Солдат трёх армий» Винцера и ещё несколько книг, уж не упомню авторов.

Запомнились они по-разному, но вот врезался в память один эпизод. Пишет немец, уже в возрасте, посланный под Сталинград и там попавший в плен. За группой пленных присматривает наш солдат, тоже в возрасте, ровесник немца. Война откатилась на Запад, бежать пленным некуда. На поле боя – сотни тысяч погибших, зима на исходе, надо хоронить их как можно скорее. Наш солдат знаками и жестами показывает немцу его участок работы, по часам показывает, когда тот должен вернуться в лагерь и уходит распределять на работу остальных пленных. Немец начинает стаскивать к одному месту закоченевшие трупы своих погибших товарищей – пережитые ужасы сделали его почти равнодушным. Но вот он подходит к окопу, который был доверху залит водой, потом вода превратилась в лёд, и видит в прозрачном льду совсем молодого солдата. Лёд сохранил момент его смерти – солдат лежал лицом вверх, в виске рана, в руке парабеллум – он застрелился.

И пленный приостанавливает свою работу, скручивает цигарку из русской махорки, смотрит в лицо этому пареньку и горестно размышляет о его судьбе. Перекурив, берётся за лом, и начинает вырубать погибшего из льдины.

Я не помню этих размышлений, но общий смысл запомнился на всю жизнь. Вот жил какой-то мальчишка в простой немецкой семье. Нормальный, как и все мальчишки во всём мире. Как и все, любил родителей, дом, где он рос, окрестные леса, поля и горы. Был патриотом – твёрдо знал, что немецкое пиво лучше чешского, а баварские сосиски с капустой – лучший в мире деликатес. Но вот где-то в Берлине появляются взрослые дяди – хитрые, злобные, умные и жестокие, прибирают к рукам самое страшное и разрушительное оружие – прессу, радио, кино, только начинающееся тогда телевидение – и начинают делать из мальчишек чудовищ. Со страниц газет и школьных учебников, из репродукторов и наушников, с экранов и сцен они внушают, что немцы – высшая раса, что все прочие – недочеловеки, что евреев следует уничтожать, а коммунисты – вообще негодяи и исчадия ада. Ведомство Геббельса рассказывает про «гулаги» и «голодоморы», про кровавого тирана Сталина, про трусливых большевиков, которые гонят в бой бессловесное «пушечное мясо», про заградотряды, про порабощение большевиками свободолюбивых народов, про неслыханную роскошь и разврат, в которых живут комиссары, и т.д., и т.п.

А потом одуревшим и отупевшим от такой промывки мозгов мальчишкам выдавали мундиры, каски и автоматы – и отправляли убивать людей.

Так кто виноват и в преступлениях, которые совершил этот молодой солдат Вермахта – и в его смерти?

А кто виноват в том, что в России мальчишки стали подонками и в ряды Бессмертного полка вставили портреты фашистов? Ведь они росли в той самой пропагандистской среде, которую создал Геббельс, им в глаза и в уши вливали эту протухшую геббельсятину. И не просто вливали – а в школе принуждали проглатывать соЛЖЕницынскую ложь: попробуй, скажи, что соЛЖЕницын литературный власовец, подонок и негодяй – так тебе двойку поставят. ЕГЭ не сдашь, в вуз тебе дорога закрыта. А если школьник скажет, что Сталин – генералиссимус Победы, великий полководец, приведший Россию к Победе и поставивший под контроль России пол-Европы? Что с ним сделают убогие педагоги, которым буржуины строго-настрого приказали врать про тирана Сталина и его кровавые преступления? А если скажет, что алкоголик Ельцин разрушил страну – и за это буржуины поставили ему памятник, роскошный мемориал и приказали считать «великим деятелем»? Поколения уже вырастили капиталисты на самой гнусной лжи.

Так кто виноват и в том, что эти молодые люди поиздевались над Красной Армией, над советским народом и великой Победой – и в том, что, скорее всего, они так и останутся мелкими негодяями?

Попробуйте объяснить этим малолеткам, почему их наказывают – а взрослым дядям, которые издевались над тем же самым, и куда гнуснее – ставят памятники